Антон ТАЛАЛАЕВ:

 

 ПРИСЯГА, КАК И ЖИЗНЬ, ДАЕТСЯ ОДИН РАЗ

 

Только сейчас, оказавшись в положении страны "с прозрачными границами" (прозрачными для всех, кроме нас), страны без Армии в прежнем, величественном смысле слова, стало ясно, что мы потеряли.

Была бы армия – такая как прежде, – невозможно было бы расчленение государства. Страны-моськи не смели раньше разговаривать с нами свысока и – побежденные и находящиеся в состоянии войны с нашей державой – не разевали бы слюнявые пасти на Землю Русскую.

Когда мы имели Армию, Флот, Военно-воздушные силы – Америка и ее международные прихлебатели типа МВФ и ООН не рисковали ставить условия не только нашему государству, но и всем, находящимся под нашей опекой и покровительством. Невозможно было и представить бойню типа войны против Ирака, Югославии – далее смотри список войн за последние семь лет. Заокеанские "легионеры" – из легиона доктора Климова – только в бреду могли представить себе, что мы вместе с НАТО будем вести враждебные действия против страны, с которой у нас договор о мире и дружбе.

А недавнюю посылку боевых кораблей "русского" флота в Персидский залив можно расценивать только так…

То же и с братской Югославией – против православных братьев – сербов посланы "русские" и "окраинские" части. А ведь именно король Югославии дал приют Белым воинам, их женам и детям, когда в России окончательно воцарился кровавый террор большевиков. Именно в Югославии были последние Русские Кадетские корпуса.

Их выпускники, сейчас люди уже преклонного возраста, своей выправкой, дисциплиной и воистину офицерским лоском выгодно отличаются от ЭС-ЭН-Говских офицериков, присягающих повторно – на сей раз квартирам и комнатам. Ибо Выпускники Кадетских корпусов – остатки последнего русского офицерства. Они не изменят Присяге, которая как и жизнь, дается один раз.

Конечно, и у нас, кроме обесчещенного Руцкого и иже с ним остались, остались, видимо, офицеры. Только вот где они? И если они молчат, несмотря на присягу, то, может, пора нам, мужчинам статского звания, воинам запаса, вспомнить, что присягали и мы.

Итак, Москва. Встречи. Вопросы. И – поиск ответов.

Сегодня мы ищем мудрости у старших. Один из них – Проханов. Александр Андреевич.

Писатель. Мыслитель. Гений. Он сказал мне: “Впервые я понял, что армия обречена, когда началась травля афганского контингента”…

 

 

Интервью Антона ТАЛАЛАЕВА (Всероссийская газета: «Возрождение России», Ленинград):

 с Александром Андреевичем ПРОХАНОВЫМ ( газета "ЗАВТРА")

 

Александр ПРОХАНОВ: “Впервые я понял, что армия обречена,

когда началась травля афганского контингента…”

 

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Всеармейское офицерское собрание состоялось. Его ждали. Надеялись, что защитники Отечества скажут, наконец, свое слово, определятся.

 Признаюсь, от офицеров страны, которая отнюдь не по своей воле, как это сейчас называют в правительственной прессе, “распалась”, а которую сознательно разрушили и продолжают разрушать, ждали, что они противопоставят этому свою воинскую волю и честь.

И вот. Собрание позади. Какое впечатление оно произвело на Вас, Александр Андреевич?

 

Александр ПРОХАНОВ: Удручающее впечатление.

На мой взгляд, это была панорама убитой, разрушенной, деморализованной армии, которая напоследок пытается выработать в себе какую-то формулу самосознания. Причем, если проигнорировать офицерские эскапады, связанные с захлопыванием демократов, что вполне естественно, потому что демократы их убили и уничтожили; если сбросить со счетов их дружное изгнание, или попытку изгнания из зала Уражцева, то общий тон этого собрания – защитите армию, спасите армию, дайте офицерам статус, дайте им материальные гарантии...

Спасите, защитите!

Кто же будет защищать армию?

Нищие? Голодные учителя? Больные, лежащие без медикаментов?

Как можно защищать армию? Армия должна защитить всех!

Это был стон, по существу убитого, офицерства.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Александр Андреевич, как Вы думаете, есть ли у нас сейчас в стране почва для появления ситуации, аналогичной осени 1917 года, когда Лавр Георгиевич Корнилов положил начало Белому Движению!

Тогда в августе-сентябре 17-го создавались специальные ударные части и многочисленные офицерские организации для восстановления законной власти в державе, несмотря на то, что шла война, и война непростая.

Это была первая мировая, и цель врага была одна — уничтожить Россию.

 

Александр ПРОХАНОВ: Белое Движение началось ведь после того, когда белых офицеров, их жен, их отцов стали стрелять, резать,     выкидывать из окон, когда пошли проскрипционные списки, начался красный террор.

После этого белые офицеры как бы очнулись...

Пока еще этого не произошло. Пока наша армия еще не доведена до отчаянья.

Ее покупают, ей платят тройные оклады, ее морочат. У нее сытый генералитет.

Понимаете, она сейчас начинает торговать своей техникой – боевой...

У армии есть чем торговать и чем питаться...

Разница тем более, что у белого офицерства все-таки была в основном — в основном! — монархическая идея. Хотя, к 17-му году Русская армия была ведь тоже деморализована изрядно, там тоже поработали партии. Это был просто запоздалый всплеск. По существу, это был мятеж.

Мятеж казаков, казацкий мятеж. Казачество восстало против большевиков, и оно породило Белое Движение.

Сейчас ничего подобного нет, моральный уровень современного офицера очень низок.

Это не офицеры, которые поклоняются эмблеме, родине, государственности.

Это просто здоровые мужики, которым все меньше и меньше платят, у которых нет денег на еду, которые с авоськами таскаются по рынкам и которые озабочены тем, что сыты ли они, останутся без теплых городков Прибалтики или в Западной группе войск.

Ими движут социальные мотивации, а не идеальные мотивации.

Но с другой стороны, я думаю, что если доведенный до отчаянья народ, не взывающий больше к армии с просьбой защитить его, – а народ разочаровался в армии, кончились и проармейские митинги в поддержку, народ с легкой гадливостью смотрит на армию, на офицерство, – если народ, который поднялся на сопротивление, сумеет захватить в свое сопротивление армию, то может возникнуть альянс, но гражданская война в России, я думаю, неизбежна.

И как поведет себя в этой войне армия, одному Богу известно...

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Все-таки кое-где, ну скажем, в Прибалтике — в Литве, Латвии, Эстонии, в Молдавии, на Кавказе армейские группы, части все-таки выдвигают отдельные требования, несколько не согласующиеся ни с всеармейским совещанием, ни с тем, что говорит генералитет, в основном-то продажный, как показала ситуация на Украине, – может быть, что-то здоровое найдется вот в этих частях? Там действительно идет террор и против военнослужащих, и против членов их семей. Самый реальный.

 

Александр ПРОХАНОВ: Конечно.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Вы думаете, что и оттуда помощи ждать нам не стоит?

 

Александр ПРОХАНОВ: Не стоит. Я думаю, что если бы Прибалтийские республики потребовали бы от генералов присяги, они бы немедленно присягнули.

Ради янтарных побережий, ради вилл, ради курортных зон, ради близости к Европе.

Просто, в этом смысле Украина потребовала от каких-то контингентов, округов присяги, а Ландсбергис — нет.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Те требуют просто вывода.

 

Александр ПРОХАНОВ: И они уйдут. Армия, когда она была еще крепка, доказала свою абсолютную несостоятельность, неспособность иметь политическую волю.

Впервые я понял, что армия обречена, это тогда, когда в 1987 году началась травля афганского контингента, который еще воевал.

Армия. Воюющая армия. Она проливала кровь, она воевала, и за спиной у этой армии всякая, простите, сволочь подняла антиармейскую пропаганду.

Причем правительство не сказало им “стой”, не цыкнуло на них.

Вся эта пропаганда – антиармейская – началась с благословения Горбачева и Яковлева.

И было видно со стороны, что руководство страны заинтересовано в разложении армии, в ее нейтрализации.

Поскольку планы разрушения “империи” формировались в Кремле, а армия была одним из элементов этой государственности великой, то армия была обречена.

Вот сейчас мы видим, как ее добивают.

Черноморский флот будет расколот и предан.

Крым будет отдан украинцам. Кенигсберг будет отдан немцам, Курилы – японцам. Нет сейчас такой силы, которая могла бы помешать.

В центре России будет установлена немецкая государственность...

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: То есть, нам придется стать свидетелями конца армии, которая чуть было не стала русской?

 

Александр ПРОХАНОВ: Да.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: И конца русской государственности?

Потому, что то, о чем Вы говорите, означает конец государственности.

 

Александр ПРОХАНОВ: Ну, конец этой формы государственности. Я-то знаю, что Русская государственность будет восстановлена. Империя будет восстановлена. Но не на этом витке.

Сейчас идет добивание. Того, что не удалось спасти. Что было предано, что подлежало разрушению. Все наши попытки задержать этот процесс — они не увенчались успехом.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Но это будет новая точка отсчета?

 

Александр ПРОХАНОВ: Да. Я не сомневаюсь, что так оно и будет. Просто я думаю, что вот — сопротивление...

Понимаете, единственной силой, которая могла бы оказать сопротивление, этой силой была — армия. Она его не оказала.

Вот сейчас любая бригада морпехов может взять “белый дом”. Они их ненавидят всех. Но армия этого не делает. Значит, она импотент.

Кто сопротивляется?

Первыми сопротивлялись русские писатели после путча.

Сопротивление властям оказала горстка слабых, дряхлых, полуголодных, приехавших из провинции русских писателей, которые сказали: “НЕТ” сволочам.

Вторая сила, которую я называю, — это рабочие. Они поднялись. Ну, рабочих довели – вот так вот!

Рабочие поддержали Ельцина. Ельцин взошел на трон по спинам рабочих. Руки рабочих подняли его...

Потом он эти руки стал обрубать.

Вот когда он стал обрубать уже по плечи, рабочие стали выкатываться на улицы.

Рабочий класс – это, по сути, вторая сила, которая объявила сопротивление. В эту силу затягиваются все остальные слои общества: интеллигенция, часть демократической общественности. Армия последней, видимо, втянется в это сопротивление.

На каком уровне, какой алгоритм?

Я думаю, что будут попытки кинуть армию на народ.

Я убежден, что если на народ кинут национальную гвардию, милицию и т. д. и она, эта “гвардия”, будет резать народ, то армия не вмешается. Она будет смотреть из гарнизонов, как бьют рабочих.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Армия не вмешается?

 

Александр ПРОХАНОВ: Нет!

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Не вмешается... Это как было с ОМОНом в Риге и Вильнюсе, когда каждый вечер - провокации, отряды обстреливали, когда ребятам в Риге пришлось на базу перевезти семьи - я там был, и знаю это, - армия не вмешивалась, молчала.

Даже тогда, когда их, по существу, разгоняли, штурмовали - тоже полное молчание.

А от командующего Прибалтийским ВО было даже заявление...

 

Александр ПРОХАНОВ: Конечно. Если говорить резко (что не всегда желательно), армия предала свой народ.

Армия – предательница. Как бы ни было жалко отдельных офицеров, среди которых у меня много друзей, товарищей...

Генералитет предал.

Армия заботится сейчас только об одном: как бы уцелеть на индивидуальном уровне.

Не думает о государстве, не думает о глобализме, о защите рубежей; не думает об обороне, а думает только о своем маленьком благополучии, благополучии офицеров.

Антон ТАЛАЛАЕВ: Но и армию предали. В августе погиб последний солдат Империи, как выразился Александр Глебович Невзоров, – маршал Ахромеев, и некому больше выступить, подтолкнуть.

Александр ПРОХАНОВ: Как сказать... Ситуация сейчас очень быстро меняется.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Да. Но сама эта быстрая смена ситуации, хоть и дает какую-то надежду, в то же время парализует обычного человека.

 

Александр ПРОХАНОВ: Пока что мы потеряли все, что могли потерять, даже Православную Церковь потеряли. И нам нечего терять. Смена ситуации не будет увеличивать степень нашей беды.

 

Антон ТАЛАЛАЕВ: Веру да жизнь осталось потерять...

 

Александр ПРОХАНОВ: А это уже не жалко. Потеряли Государство, а жизнь... Наплевать на жизнь, если у меня нет Родины.

 

 

 

 

Антон ТАЛАЛАЕВ.

Москва, 1992 год

 

"Петербург Литературный – Памяти погибших журналистов"

(Из наших архивов)

 

 

 

html counterсчетчик посетителей сайта